Об Эрнсте Неизвестном я впервые услышал в самом конце 70-х годов, во время своей первой учёбы в Уральском университете. С его творчеством это никак не было связано. Моя тогдашняя подруга, знакомая с его племянником Андреем сообщила мне, что Неизвестные переезжают в Америку, и поэтому распродают книги. Только тот, кто застал период тяжёлого книжного голода последнего советского периода, может в полной мере оценить, насколько это было важно. Она мечтала о «Мастере и Маргарите», а среди продаваемых книг как раз был сборник Булгакова.
К моему немалому удивлению, имя Эрнста Неизвестного мне ни о чём не говорило, несмотря на то, что ещё в школьные годы я весьма активно интересовался искусством и регулярно посещал художественные выставки. Имена Воловича, Брусиловского, Метелёва и ещё ряда свердловских художников были мне прекрасно знакомы, Неизвестный же оставался для меня неизвестным. Не мог даже вспомнить, попадались мне его работы на выставках. А после отъезда, как это обычно случалось в те времена, его имя находилось под фактическим запретом.
Поэтому повторно я услышал о нём, лишь оказавшись на Свердловской киностудии в 1985 году. На каком-то внутреннем просмотре в киножурнале вроде «Новостей дня» увидел выпуск, в котором главный партийный начальник Хрущёв разносил участников выставки в Манеже. Работы Неизвестного там были названы «коллекцией уродов». Именно тогда меня заинтересовало его творчество. Однако, несмотря на наступавшую «перестройку», сведений о нём в общем доступе было крайне мало.
Впоследствии я узнавал о нём всё больше. Жёсткие рамки цензуры трещали по швам, и нам становилось доступно всё большее количество информации. Ещё немного позже, когда у нас с Неизвестным образовались общие знакомые, и я многое о нём узнал, я пришёл к выводу, что он – настоящий гражданин Мира. Что ничуть не мешало ему искренне любить родной город и бывшую родину. Для по-настоящему свободного человека эти вещи совсем не противоречат друг другу.
Однако и при ослаблении мёртвой хватки партийной диктатуры реализация его проектов в Екатеринбурге так до сих пор и не состоялась. При общих проблемах с городской и парковой скульптурой в нашем городе работы Эрнста Неизвестного, безусловно, могли бы стать украшением городской среды. Хотя при этом к их установке следует подходить очень аккуратно. Скульптуры подобного характера требуют особой организации пространства и очень тщательного выбора мест размещения. Но главная проблема даже не в этом.
К сожалению, все сферы творческой деятельности не только в Екатеринбурге, но и по всей России, организованы так, что без соизволения чиновничества практически никакое продвижение в большинстве из них невозможно. Скульптура – вид искусства, требующий довольно внушительных масштабов. Это не книга и не живопись – для неё необходимо место, определённая организация пространства, серьёзные строительные работы. Получить всё это можно только по благоволению властей города. А для этого необходимо уметь кланяться. Эрнст Неизвестный кланяться не умел.
Сегодня, уже после его смерти, Екатеринбург может похвастаться лишь скульптурой «Маска скорби», установленной на месте массового захоронения жертв политических репрессий на 12-м километре Московского тракта. История её установки заслуживает отдельного рассказа. Во всяком случае, память об Эрнсте Неизвестном на его родине сегодня довольно далека от того уровня, которого великий мастер заслуживает.
Уральский Мемориал уже не первый год продолжает работу по увековечиванию памяти своего выдающегося земляка и возданию ему должного уважения.