12 июня 2021 года исполняется 40 дней после кончины главы «Уральского Мемориала» Анны Пастуховой. Публикуем воспоминания ее ближайшей подруги - правозащитницы Татьяны Тагиевой.
Мы познакомились примерно 30 лет назад, когда Анна пришла на прием к главе города. Меня вызвали туда же, как специалиста, и А.М. Чернецкий поручил мне помочь Анне в решении всех вопросов. По уважительному тону главы города было очевидно, что он считает деятельность Анны очень важной. Его поддержка деятельности Анны, кстати сказать, была неизменной во все время его работы. Не знаю, было ли это результатом понимания важности темы или искренней симпатией к незаурядной яркой личности. Наверное, были важны оба обстоятельства.
Результатом исполнение поручения Чернецкого стала многолетняя дружба, которая переросла в трогательные личные отношения безусловной привязанности, когда ты с нежностью относишься даже к ошибочным, с твоей точки зрения, суждениям человека.
Анна была красивым человеком. Ее яркая внешность, легкая «балетная» походка, чуть старомодная манера одеваться в стиле «загадочной женщины в шляпке» и в то же время молодежная привязанность к гаджетам вполне соответствовали ее внутреннему миру, где причудливо переплеталась романтическая любовь к классической литературе, музыке, театру, кино; глубокое понимание боли и неизжитости национальной трагедии политических репрессий, острый интерес к современности и стремление рационально выстроить работу Мемориала в соответствии с некими твердыми принципами ее понимания делового этикета. Последнее было ее ахиллесовой пятой – современное менеджерство очевидно не было ее «коньком». Часто она оттягивала момент подготовки важных документов и принятия решений до «красной черты», выполняя эту работу в авральном стиле, со всеми соответствующими последствиями. Иногда работать с ней было нелегко, но, мне кажется, это не мешало большинству окружающих уважать Анну как человека, искренне преданного своему делу.
Анна не была привязана к «дому», в общепринятом понимании, но некоторыми вещами она очень дорожила. Например, своей коллекцией виниловых пластинок, среди которых ее особой любовью пользовалось полное «собрание сочинений» Д. Шостаковича. Обычно по праздникам Анна приезжала к нам на дачу. Непременным атрибутом этих встреч было слушание музыки Шостаковича в библиотеке, где стоял привезенный ею проигрыватель для виниловых пластинок. Об обстоятельствах создания и первых исполнениях произведений Шостаковича она знала потрясающе много, как и в целом о жизни этого великого музыканта. У меня же она сама в большей степени ассоциировалась с музыкой С. Рахманинова, которую она тоже очень любила.
Анна хорошо знала живопись и очень неплохо рисовала сама. Здесь наши вкусы во многом совпадали: северное возрождение и импрессионизм (не только французский) были очень интересны как Анне, так и мне. Головин, Борисов-Мусатов, Сомов, Коровин были ее фаворитами среди русских художников. В ее загруженной повседневными делами жизни живопись Анне во многом заменила фотосъемка: ее телефон всегда был полон интересных снимков. Разговоры об искусстве Анна явно предпочитала обсуждению дел, которое имело место только в случае крайней необходимости.
В литературе Анна была настоящим «профи». Я не знаю книги, которая была бы ей незнакома. Особенно она любила перечитывать Рабле, Зощенко, некоторые вещи Фазиля Искандера. Было чудесно сидеть с ней у камина и слушать, как она читает стихи Ахматовой, Мандельштама, Ахмадулиной. Множество стихов последней Анна знала наизусть.
В вопросах театра я – полный дилетант. Поэтому когда дело касалось театрального искусства, я просто слушала Анну с открытым ртом. Она была великолепным рассказчиком. В ее описаниях известные постановки представали передо мной как живые, а актеры приобретали острую индивидуальность.
Под ее чутким руководством я пересмотрела всю киноклассику, до которой у меня раньше как-то не доходили руки.
Анне я обязана знакомством со многими незаурядными людьми, например с С.С. Алексеевым, работы которого многое позволяет понять в происходящем в стране сегодня.
На вопрос, как Анна пришла в правозащиту, я, думаю, можно ответить так. Человек с таким культурным основанием, как Анна, просто был обречен быть на стороне тех, для кого человеческое достоинство не пустой звук; для кого гражданственность - это уважение к человеку и справедливость в контексте верховенства права; а патриотизм – честное отношение к истории Родины.
Ее внутренняя цельность и сила характера при всех перипетиях жизни позволяла ей четко видеть свои цели и жить в соответствии с собственными ценностями. Правозащита была смыслом жизни Анны, но для меня она всегда останется романтической дамой в шляпке в пейзаже цветущего розового сада.
