Человек привыкает ко всему. Эта непреложная истина справедлива, пожалуй, для всех поколений людей. Как для россиян привычным фоном жизни давно стала коррупция, так и для соседней Беларуси аресты и захваты на улицах мирных людей стали чем-то сродни плохой погоде: все понимают, что на улицу в это время лучше не выходить, но никому не приходит в голову возмущаться дождю или ветру.
Впрочем, радует, что не только в Беларуси, но и за её пределами находятся люди, для которых нарушения прав человека не являются привычной обыденностью. 27 декабря 2010 года коалицией из более 30 неправительственных организаций стран ОБСЕ был создан Комитет международного контроля за ситуацией с правами человека в Беларуси. Комитет занимается мониторингом и контролем за ситуацией с соблюдением фундаментальных прав человека, положением правозащитников и правозащитных организаций в стране, а также вырабатывает рекомендации для национальных органов власти и наднациональных структур по нормализации ситуации и приведению ее в соответствие с внутренними нормами и международными обязательствами Беларуси.
Практически сразу же после создания для работы на территории Республики Беларусь Комитет сформировал долгосрочную Международную наблюдательную миссию, в которую вошли сотрудники правозащитных организаций из стран пространства ОБСЕ, международных организаций, а также независимые эксперты. Правда, поработать представителям миссии пришлось недолго: буквально через несколько месяцев со дня её возникновения правозащитников одного за другим выдворили с территории страны под предлогом внесения их в таинственные не подлежащие оспариванию «чёрные списки». Чем конкретно занималась Миссия и чем вызвана столь негативная реакция на её работу у беларусского правительства, мы решили узнать у её главы, директора по стратегическому развитию МХГ Андрея Юрова.
– Во-первых, нужно пояснить, что основной работой занимался Комитет международного контроля за ситуацией с правами человека в Беларуси, а Миссия является одним из подразделений Комитета в самой Беларуси. Поэтому несколько бессмысленно говорить о результатах деятельности собственно миссии – оцениваться должна деятельность Комитета, в который на данный момент входит больше пятидесяти организаций. Сама же Наблюдательная миссия занимается, по сути, только двумя вещами: информированием как международной общественности о том, что происходит на территории Беларуси в области прав человека, так и самой беларусской общественности о том, что делается в мире по отношению к Беларуси. Далеко не все беларусы могут, например, узнать о заседаниях ПАСЕ или других международных организаций. Конечно, в Международной миссии, как и в самом Комитете, нет ни одной беларусской организации.
– Конечно, контроль за соблюдением прав человека лучше всего обеспечит внешний независимый наблюдатель.
– Да, во-первых, это было сделано для обеспечения беспристрастности, а во-вторых – безопасности, поскольку мы как иностранцы можем делать различные заявления гораздо свободнее, чем беларусы, которые за любое неосторожное слово могут подвергнуться давлению.
– Лично на ваших глазах: каким репрессиям подвергались ваши беларусские коллеги?
– Это был, пожалуй, весь спектр давления, что и послужило поводом для создания Миссии. Наша работа разделилась фактически на две части: отслеживание общей ситуации с правами человека и отдельно – отслеживание положения трёх специфических групп, работающих в интересах всего общества: правозащитников, адвокатов и журналистов. Нарушения в отношении адвокатов выражались в основном в том, что беларусские власти их не допускали до своих подзащитных, а сейчас многих из тех, кто защищал людей, обвиняемых после президентских выборов 19 декабря, лишают лицензии.
Журналистам же и правозащитникам досталось, как говорится, «по полной». Им не помогало ни удостоверение наблюдателя, ни корочка журналиста. Людей задерживали без всякого предлога во время массовых акций.
– На сайте «Хартия-97» мне часто приходилось читать заявления о пытках в СИЗО и о вербовке заключённых со стороны КГБ. Вам приходилось лично сталкиваться с подобным в отношении людей, с которыми вы работали?
– В отношении тех категорий людей, с которыми мы непосредственно работали, я о таком не слышал. Безусловно, были обыски, аресты, но ни одного факта пыток по отношению к этим трём категориям людей нами не зафиксировано. Я не могу сказать, что их не было, потому что, может быть, мы чего-то не знаем. Мы ведь работали только с Минском и двумя-тремя крупными городами и не можем сказать, что происходило в глухой провинции.
– По поводу обысков: не знаю, как в Беларуси, но у нас в России это возможно только по санкции суда…
– Нет, в Беларуси действует советское законодательство, и особых санкций не нужно, достаточно, например, постановления прокурора района. Обыски там могут проходить совершенно не так, как в России.
– То есть, с точки зрения беларусского законодательства это было законно?
– Да, я вам сразу могу сказать, что они действовали в соответствии с законодательством Беларуси, другой вопрос, какое это законодательство. Оно однозначно противоречит международному праву, но власти страны это не волнует. Они отвечают: «Берите международное право и любуйтесь на него у себя в СИЗО». В этом полном пренебрежении Беларуси к международным нормам и заключается главная проблема.
– Лично вам как наблюдателям удавалось кого-то отстоять в этом произволе?
– Мы – иностранцы, и потому у нас нет возможности кого-то отстоять, мы могли только присутствовать при обысках. Людям очень важно было, что кто-то находится рядом. Конечно, в самом обыскиваемом помещении мы находиться не могли, потому что это нарушает следственные действия, но многим всё равно было очень важно, что за дверью стоят люди, имеющие статус международных наблюдателей. По нашим наблюдениям, первые два-три месяца после 19-го декабря наше присутствие вселяло во многих надежду, что с ними не сделают чего-то слишком страшного. Присутствие рядом иностранцев, по большей частью граждан России и Украины для людей было в чём-то гарантией их безопасности. Отчасти функция Миссии и состояла в том, чтобы оказать солидарную поддержку правозащитному сообществу.
– А милицию ваше присутствие хоть в чём-то сдерживало?
– Конечно. До тех пор, пока они не поняли, кто мы такие, они даже нас побаивались. По названию Комитета международного контроля они долгое время думали, что мы имеем отношение к ОБСЕ или Совету Европы. Когда же они поняли, что входящие в Комитет организации имеют статус неправительственных, и не имеют отношения к госструктурам, они стали действовать более жёстко. В частности, я попал в список невъездных, и 16 марта был арестован. До этого же нас не трогали.
– Кроме высылки из страны, какие-то иные препятствия в работе Миссии встречались?
– До того, как нас начали высылать, они не решались нам мешать. Первые два с половиной месяца на вопрос «Есть ли помехи в работе Миссии?» мы отвечали, что, несмотря на огромное количество различных нарушений, в том числе серьёзное давление на местных правозащитников, на саму Миссию давления не оказывалось.
– Давление на местных правозащитников выражалось, как вы уже сказали, в обысках и арестах?
– Не только. Нужно ещё хорошо понимать местное законодательство. Там есть пресловутая статья 193 (прим.), при которой незарегистрированная общественная организация вообще не имеет право работать. Притом следует знать, что за нарушение следует уголовная, а не административная ответственность.
– Таким образом, государство, отказывая организации в регистрации, автоматически обрекает её на нарушение этой статьи?
– Да, практически все правозащитные организации, кроме Беларусского Хельсинкского Комитета, не зарегистрированы. Поэтому, когда их вызывали в прокуратуру и предупреждали, это уже было первым звоночком для того, чтобы подвергнуть аресту.
– Какой результат работы Комитета и Миссии вы можете назвать?
– Это, в первую очередь, прямая поддержка людей. Факт нашего присутствия, повторяю, был очень важен.
– Как по-вашему, давление международной общественности и других государство может хоть как-то повлиять на беларусские власти?
– Это очень трудно сказать. Именно благодаря нашему Комитету нам удалось протолкнуть невероятное количество заявлений и резолюций по Беларуси со стороны ПАСЕ, Евросоюза, Европарламента и т.д. ОБСЕ впервые за 10 лет задействовало «московский механизм». Того, что удалось сделать за последние девять месяцев, не было, наверное, за последние шесть лет. Может быть, отчасти с этим связано начавшееся сейчас освобождение политзаключённых.
– Сейчас, после серии выдворений иностранных правозащитников, Миссия продолжает работать?
– Да, только уже в экспертном режиме. Люди приезжают туда, чтобы сделать аналитические материалы по какой-то конкретной правозащитной теме, проконсультироваться с беларусскими коллегами. Постоянно находиться там пока мы не видим необходимости. Мониторинг ситуации осуществляют в основном беларусские коллеги, да и невозможно двум людям отследить всё, что происходит в многомиллионной стране. Но мы стараемся всем, чем можем, помочь беларусским коллегам.