В помещении Уральского Мемориала открылась выставка, посвященная 95-летию поэта.
Странно и естественно сошлись в одной дате эти два события: день победы и день рождения Булата Окуджавы. Обращение к стихам этого поэта, пожалуй, самого военного и одновременно самого АНТИвоенного, как-то сразу снимает и сусальное золото официозных празднований, окалину оголтелого милитаризма военных парадов и маразм хождения строем всех и вся…
Булат Шалвович снимал самоиронией ложный пафос героизма, чем как раз приближал его к человеку, делал его естественным и даже бытовым. …
Душевный разговор с сыном.
Мой сын, твой отец - лежебока и плут
Из самых на этом веку.
Ему не знакомы ни молот, ни плуг,
Я в этом поклясться могу.
Когда на земле бушевала война
И были убийства в цене,
Он раной одной откупился сполна
От смерти на этой войне.
Когда погорельцы брели на восток
И участь была их горька,
Он в теплом окопе пристроиться смог
На сытую должность стрелка.
Не словом трибуна, не тяжкой киркой
На благо родимой страны -
Он все норовит заработать строкой
Тебе и себе на штаны.
И все же, и все же не будь с ним суров
(Не знаю и сам почему),
Поздравь его с тем, что он жив и здоров,
Хоть нет оправданья ему.
Он, может, и рад бы достойней прожить
(Далече его занесло),
Но можно рубаху и паспорт сменить,
Да поздно менять ремесло. 1974
Я вспоминаю гениальную экспозицию в Музее Молодежи, где был минималистский зал, посвященный ВОЙНЕ. По кривым дощатым мосткам мы проходили мимо поваленных огромных красного и черного деревьев, и над застывшими волнами времени и горя свисали духовые инструменты – немое «Прощание славянки…» И сразу возникали в памяти четкой ассоциацией, прямой цитатой другие строки Булата:
После дождичка небеса просторны,
голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны.
Капельмейстеру хочется взлететь.
Ах, как помнятся прежние оркестры,
не военные, а из мирных лет.
Расплескалася в улочках окрестных
та мелодия - а поющих нет…
С нами женщины - все они красивы -
и черёмуха - вся она в цвету.
Может, жребий нам выпадет счастливый:
снова встретимся в городском саду.
Но из прошлого, из былой печали,
как ни сетую, как там ни молю,
проливается чёрными ручьями
эта музыка прямо в кровь мою.